«Главное не факты, а эмоции». Как в Белгороде работает плейбек-театр

История

«Есть много людей, которых всегда не слушают. Ещё больше тех, чьи истории кажутся другим слишком ужасными по тем или иным причинам, и они не хотят их слышать. Если можно определить угнетённых людей как тех, кому негде рассказать свою историю, то наша миссия – предоставить пространство каждому, чтобы все могли быть услышаны».

Это слова Джона Фокса – драматурга, актёра и театрального исследователя. Вместе с Джо Саласом, который работал волонтёром в развивающихся странах, они придумали и разработали концепцию плейбек-театра. В нём соединились искусство и желание приносить пользу.

Плейбек-театр – это социальное искусство. Здесь нет сценария, режиссёра, костюмов и дистанции между зрителем и актёром. Зритель рассказывают свою историю, а актёры немедленно воплощают её на сцене. Всё построено на импровизации, доверии и соучастии зрителей и труппы. Театр используется как инструмент мягкой психопомощи в больницах, тюрьмах, при работе с беженцами и людьми после катастроф и стихийных бедствий, а также на корпоративных тренингах или в качестве шоу на праздничных мероприятиях. И в то же время в нём используются театральные техники и приёмы.

Фото: Вадим Заблоцкий
Душу наружу. Как работает студия, где все актёры – люди с ментальными нарушениями

В 1975 году в США заработала первая экспериментальная группа, которая выступала в школах, тюрьмах, домах престарелых.

Главная идея – выслушать и представить истории людей вне зависимости от их социального положения, вероисповедания, расы, пола, ориентации и т. д. Дать голос каждому, кто захочет высказаться.

Создателей плейбек-театра номинировали на так называемую альтернативную Нобелевскую премию за мужество и социальные трансформации в мире.

 

Белгород

Плейбек-театр достаточно распространён по всему миру, но не в России. У нас действует около 15 трупп, большинство – в Москве.

Белгородскому театру «Всмысле» нет и года. В феврале Антония Судницына собрала группу из творческих людей, вместе они изучали теорию и основы, начали репетиции.

«Нам понадобился год, чтобы освоить принципы театра, настроиться друг на друга, научиться взаимодействовать и импровизировать, – рассказывает девушка. – Хотя изначально идея была моя, не могу сказать, что я здесь главный дирижёр: это групповая работа, где каждый вносит вклад и может исполнить любую роль. Все равнозначны».

Сейчас в составе театра восемь человек, из которых один профессиональный актёр, двое с театральным образованием, а ещё фотограф, офис-менеджер, специалист по кадрам, музыкант.

«Мне кажется, что профессиональный актёрский опыт может даже мешать, – рассуждает участница труппы Ольга Лобанова. – Главное здесь – высокий эмоциональный интеллект и наличие жизненного опыта. Выразительность, эмоциональность и смелость в импровизации развиваются на наших занятиях».

Раз в неделю ребята собираются на репетиции, обмениваются историями и работают с ними. Иногда ездят на тренинги в Москву или приглашают профессионалов плейбек-театра в Белгород. Чувствуется, что за это время они невероятно сблизились, сложилась очень доверительная обстановка.

«Мы ещё ни разу не выступали, – продолжают ребята, – но мы готовы. У нас много форм, наработок и слаженная команда. Нам хочется привнести это в Белгород и подарить плейбек-театр людям».

Личные впечатления

Как гость ощущаю себя очень комфортно, и свои истории рассказывать совсем не страшно, хотя и немного волнительно – как будто свет невидимых прожекторов направлен на тебя.

Разговор ведёт кондактор. Это важная роль: он формирует историю, задаёт правильные вопросы, помогая гостю раскрыться, а актёрам уловить необходимые детали для сценки.

«Дорогие актёры, вам этого достаточно? – спрашивает кондактор у труппы. – В таком случае покажите нам, пожалуйста, эту историю… пожалуй, в жидкой скульптуре».

Жидкая скульптура, палитра, хор, трансформация – известно около сотни форм, в которых можно изобразить историю. У каждой формы есть определённый рисунок, внутри которого актёры импровизируют. Форма задаёт то, как актёры встанут на сцене, в каком порядке будут высказываться, при этом у них нет времени на подготовку – представление начинается сразу после того, как история рассказана.

«Начинает тот, у кого эта история отозвалась, кому пришла в голову хорошая идея, – рассказывают актёры. – Остальные поддерживают, развивают сюжет, вносят что‑то своё. Бывает и так, что в голову ничего не идёт и ты просто повторяешь за кем‑то. Это нормально. История может и не получиться, если актёры неверно уловят эмоции рассказчика. Пруст говорил: «В моих романах не найдёте действия». Там только эмоции и ощущения. И нам тоже в рассказе, к примеру, про утро интересно не то, что кто‑то пожарил яичницу, а то, как он предвкушал завтрак, как с наслаждением вдыхал её запах и так далее. То есть главное не факты, а эмоции, которые ими вызваны».

Обычное представление длится около полутора часов. Начинается всё с коротких историй, а когда зрители разогреются, можно уже слушать и разыгрывать более длинные и глубокие формы.

«Люди рассказывают истории, чтобы снова пережить этот момент из прошлого либо обдумать волнующую их проблему. И когда ты наблюдаешь за своей историей со стороны, ты можешь увидеть сокрытые в ней раньше смыслы. Это, с одной стороны, безумно интересно, а с другой – безусловно, полезно для ума и души».

Первый показ планируется до конца года. Такие постановки не предполагают большого количества зрителей – максимум 50 человек. Зато не требуется никаких специальных условий – напротив, чем минималистичнее будет зал-сцена, тем лучше.

Чёрные трико, нейтральные стены, спокойное освещение и внимательная тишина – больше ничего не нужно.