«Пот кровь бережёт». Как работает белгородский СОБР

Почти беззвучно

Сосновый лес под Белгородом укутан снегом. Здесь проходят тактические учения СОБРа. Стою в сугробе и никого не вижу. Когда решаю, что ошибся местом, тишину разрезает хлёсткая команда «Вперёд!». Пока взгляд пытается отыскать источник звука в девственно чистом лесу, слух ловит еле слышный шорох справа. Поворачиваю голову и лишь краем глаза успеваю заметить движение: вроде кто‑то скрывается за деревом. Или это ветер? И вдруг опять резкая команда слева. Шорох и шелест теперь по центру. На этот раз движение отчётливее. Но где оно закончилось и откуда началось, не успеваю понять. Разглядываю лес перед собой, но что‑то мелькает слева. И только когда собровцы в белых маскхалатах вырастают практически передо мной, понимаю, что не разглядел в сугробах аж трёх спецов.

Уже на видеоповторе, когда работу спецназовцев комментирует замкомандира отряда, всё‑таки успеваю заметить три стремительные фигуры. Быстрый рывок – и падение в снег одного под прикрытием двух других. Потом вперёд бежит следующий. У каждого – свой сектор обстрела, каждый выполняет свою функцию.

 – Мы это всё отрабатываем, наверное, десятки тысяч раз. Изо дня в день, – объясняет майор Роман, один из бойцов отряда. – У нас есть хорошая поговорка: «Пот бережёт кровь!» Когда оказываемся в реальных боевых действиях, всё выполняем на автоматизме.

 – А почему так стремительно и скрытно? Я думал, вы, как в кино, работаете под громкие крики «Работает СОБР!»

 – Крики и громкие спецэффекты только для фильмов, – улыбается офицер. – Большая часть нашей работы подразумевает скрытность. Это – залог не только успешного выполнения задачи, это – наша безопасность. Если мы будем бежать и орать «Работает СОБР!», то вряд ли кто живым до места добежит.

Фото: Алексей Стопичев

Будто соседка зашла

Когда бойцы нашего отряда работали на Северном Кавказе, поступила ориентировка, что в одном из домов засел боевик, находящийся в федеральном розыске. Идти напролом – значит вызвать ожесточённое сопротивление. Белгородские собровцы такими же боевыми тройками, как на учениях, махнули через огород. Перескочили через забор и гуськом, чтобы не видно было под окнами, обошли дом, постучали в дверь.

«Хозяйка спросила: «Кто там?» А мы молчим. Опять тихонько постучали. Будто соседка скромно зашла. Женщина нам дверь и открыла. Ворвались в дом и схватили подозреваемого. Всё заняло несколько секунд, он даже оружие не успел схватить. В итоге обошлось без крови и жертв», – вспоминает майор.

Пока мы разговариваем, тренировка на улице продолжается. На этот раз – с огромным, многокилограммовым бронированным щитом. Первый боец цепляет щит на специальную сбрую и, скрывшись за ним, шагает вперёд. За ним следом нога в ногу ещё двое с автоматами. Вперёд, разворот, влево, вправо. Щелчки затворов, отработка задач, и вновь на исходную. Раз за разом. День за днём.

 «Этот щит не раз спасал в работе по адресам, – объясняет Роман. – Нет у нас ничего ненужного в занятиях – всё для реальных боевых задач. В старом здании отрабатываем штурм и зачистки: как подойти, обезвредить. Как остаться в живых и выполнить поставленную задачу. Потому и тренируемся не за страх, а за совесть. У нас в отряде никто не скажет: «Не хочу стрелять или щит таскать». Все знают, что эти умения потом жизнь спасут».

Нет случайных людей

У Романа больше десяти командировок на Северный Кавказ. Плюс – служба в Белгороде: задержания, обеспечение общественного порядка и постоянные тренировки. О своей работе он говорит как о чём‑то будничном.

 «Все офицеры знали, куда идут и зачем. Работаем по велению души, а не за деньги или льготы. Лично я – патриот. Для меня слова «Родина», «честь», «долг» очень много значат. Как и для всех моих коллег по работе. Без этого невозможно служить. Когда человек приходит в спецподразделение, перед ним никто ничего не скрывает. Физическая форма и моральная готовность – разные вещи. Бывало, приходили спортсмены и не выдерживали. Всё зависит от внутреннего состояния. Потому у нас здесь нет случайных людей».

27-летний капитан Сергей в отряде пять лет. Считается молодым, хотя у него уже три командировки в горячие точки, десятки боестолкновений и задержаний:

«Первое впечатление было невероятным. Я кандидат в мастера спорта по рукопашному бою и дзюдо. Но даже сдача нормативов при поступлении на службу показала, что нужна воля. Кросс 5 км, 20 подтягиваний, 60 отжиманий, 80 раз пресс. И после этого – в спарринг. Будь ты хоть каким спортсменом – не победишь. Главное – чтобы выстоял, не сдался».

Он признаётся, что вначале было очень тяжело:

«Походы с рюкзаками – 120 км за четыре дня. Щит тяжёлый таскать, огневая подготовка. Даже спортивное прошлое не спасало. Потом втянулся, привык, стал уже спокойно тренироваться. Очень ждал первое задержание. А теперь уже и не помню его: настолько обыденно стало».

Отработка рукопашного боя / Фото: Алексей Стопичев

Меняемся!

В спортзале летает эхо от ударов перчаток по «лапам». Бойцы отрабатывают элементы рукопашного боя. Хриплое «Меняемся!» – и уже побывавший на полу боец бросает своего спарринг-партнёра.

«Занятия по рукопашному бою – чуть ли не основа нашей работы, – поясняет Сергей. – Задержания преступников – это захваты, удержания, броски. Важна неожиданность, стремительность, поэтому всё должно быть отработано до автоматизма. Недавно мы задерживали двух опасных преступников, которые были в федеральном розыске. Проследили за ними до заправки. И когда те стали выходить из машины, резко выскочили и скрутили их. Они даже понять ничего не успели».

Роман обстоятельно объясняет:

«Мы на огневой подготовке стреляем в движении. Стоя, лёжа, с колена. Когда преступники вооружены, идут на прорыв, стрелять по ним – совсем не то, что по мишеням в тире. Нет времени удобно лечь, прицелиться – всё решают доли секунды. И когда происходит реальное боестолкновение, эти навыки позволяют выжить и быть первыми».

А на вопрос, насколько тяжело служить, он отвечает просто:

«У нас над этим не задумываются. Мы офицеры спецназа! И это накладывает свой отпечаток, призывает к большей ответственности. Честно признаюсь, даже дома, на улице, во время отдыха помню, что я – офицер. Потому не позволю себе многое из того, что позволяет гражданский человек: бросить мусор, нарушить общественный порядок, нахамить… У нас не работа даже, а призвание».

На митинге, посвящённом годовщине образования спецподразделения / Фото: предоставлено региональным Управлением Росгвардии