Über alles? Германия ещё не определилась, нужны ли ей мигранты

Это те, кто бежал от войны и других неприятностей из Ирака, Сирии, Эритреи, Центральноафриканской Республики, Афганистана и других стран, о которых в новостях рассказывают с характерными тревожными интонациями.

Дом с охраной

На первый взгляд общежитие для беженцев – обычный панельный дом. Правда, на территорию просто так не попасть: покой обитателей девятиэтажки (или всё‑таки окрестных бюргеров?) оберегает неприступное ограждение и полноценный пункт охраны. При виде камеры трое секьюрити синхронно машут руками: нас снимать нельзя!

Директор общежития Штефан Эрхардт приветлив и словоохотлив. Да, общежитие содержится за счёт городских властей. Нет, пообщаться с обитателями нет никакой возможности: почти все – на работе или на учёбе, а те, кто всё же на месте, общаться с прессой не расположены (верится с трудом). Нет, герр Эрхардт не видит необходимости в охранниках и ограде: это просто требование уголовной полиции, так что, сами понимаете, мы должны подчиняться.

В общежитии стены из прессованной древесины. Слышимость в таких комнатах почти стопроцентная, но прагматичные немцы думают на перспективу. Это сейчас из 100 тыс. берлинских мигрантов 20 тыс. живут в подобных центрах временного размещения. Когда‑нибудь обитатели дома встанут на ноги, найдут более подходящие апартаменты – и тогда здесь сделают перепланировку. Получится социальное жильё для малообеспеченных берлинцев.

«Берлин – это город, где мало домовладельцев. Здесь преимущественно арендуют жильё, – поясняет директор берлинского Института миграционной политики Ольга Гулина. – Спрос на квартиры у нас значительно превышает предложение. Если раньше здесь фиксировали убыль населения, то сейчас оно растёт на 40–60 тыс. в год».

Вокруг общежития для мигрантов – забор с пунктом охраны / Фото: Олег Шевцов

Детская агентура

Обстановка в комнатах аскетичная: дешёвая мебель, металлические шкафы для хранения вещей. Мигранты из разных стран живут в общежитии не бесплатно. Стоимость проживания – около 400 евро в месяц, что по местным меркам чрезвычайно дёшево. Если у беженца нет работы, квартплату могут снизить или временно обнулить. В свою очередь немецкие власти ожидают от жильцов активной интеграции в местное общество. На доске объявлений в общей зоне – расписание бесплатных занятий по немецкому языку, курсов для молодых матерей и специальных консультаций для мужчин. Вот вам все условия – интегрируйтесь!

— У нас здесь много молодых одиноких мужчин, – рассказывает Штефан Эрхардт. – С ними непросто. Многие из них сформировались в странах с принципиально иным менталитетом и порой не могут понять тех же немецких девушек, принять саму идею равенства полов.

— Это из‑за ислама?

— Нет, религиозный фактор вторичен. Важнее бэкграунд и образование. Скажем, исповедующий ислам студент-фармацевт из Дамаска легко адаптируется к немецким реалиям. А малообразованный мужчина-христианин из маленького села на севере Ирака никак не может согласиться с тем, что у женщин такие же права, как у мужчин.

Впрочем, подчёркивает директор общежития, постояльцы учатся притираться друг к другу. В 2017 году администрация выселила шестерых жильцов за различные провинности вроде побоев, религиозной ненависти и сексуальных домогательств. В 2018-м подобных случаев не было вовсе.

Главное внимание сотрудники общежития уделяют детям. По сути ребятишки – агенты влияния в собственных семьях. Они легче адаптируются, охотнее принимают немецкий порядок в школах, а потом рассказывают о Deutschland über alles («Германия превыше всего» – так звучат слова популярной патриотической песни) домочадцам.

Югославов не пустим

В принципе Германия нуждается в мигрантах, признают многие политики. Но оговаривают: при условии, что они работают и платят налоги. Например, на рынке труда в том же Берлине достаточно вакансий социальных работников для обслуживания одиноких стариков и инвалидов. Работа не самая престижная и не самая оплачиваемая, но мигранты за неё берутся. Тем более что это резко повышает их шанс получить в ФРГ вид на жительство.

До 2010-х годов почти половину из числа тех, кто подавал заявления на получение убежища, составляли граждане бывшей Югославии. Но межнациональные конфликты на Балканах мало-помалу утихли, и немецкий МИД признал эти государства безопасными. Мигрантов стали заворачивать назад: мол, убежища мы вам не дадим, но можем предложить альтернативу – подавайте на получение трудовой визы.

В 2010-е на волне «арабской весны» и последовавших локальных конфликтов всё тем же балканским маршрутом в Германию хлынули мигранты из Ирака, Ирана, Сирии, Афганистана и Эритреи.

«За 2015–2017 годы в миграционные органы ФРГ поступило почти 1,5 млн заявлений на предоставление убежища, – комментирует ситуацию политолог Дмитрий Стратиевский из Берлинского центра изучения Восточной Европы. – Пик пришёлся на 2016 год. Большинство заявителей – мужчины в возрасте от 18 до 24 лет».

Приток мигрантов не то чтобы расколол немецкое общество, но привёл к образованию двух полюсов. На одном – страхи, связанные с «понаехавшими», которые артикулирует та же «Альтернатива для Германии», партия, которая ещё недавно считалась маргинальной, но теперь проникла в законодательные органы и изменила электоральный ландшафт страны. На другом полюсе – сторонники политики открытых дверей, поддержавшие тезис канцлера Меркель о том, что «мы справимся».

«Интеграция – процесс тяжёлый, длительный и болезненный», – признаёт Дмитрий Стратиевский. Это в некотором смысле инвестиции в отдалённое будущее, которые требуют определённых жертв в настоящем.

Впрочем, он тут же утешает: Германия – страна богатая, большинство земель имеют профицитные бюджеты, так что денег на мигрантов у немцев хватит. Да и версии о криминализации социума из‑за миграционного потока, мягко говоря, преувеличены: в 2017 году правоохранительные органы страны зарегистрировали самый низкий уровень преступности с момента объединения ФРГ и ГДР.

Школьницы из семей мигрантов проводят распродажу национальных сладостей, которые выпекли дома. Берлин, район Нойкёльн / Фото: Олег Шевцов