Размер шрифта:
Изображения:
Цвет:
28 декабря 2016, 12:32
 Беседовала Ольга Бондарева 3916

Сергей Петров: Отчаиваться нельзя никогда

О детстве, семье, книгах, музыке и многом другом — на вопросы «Белгородских известий» отвечает начальник регионального УФАС

Сергей Петров: Отчаиваться нельзя никогда Сергей Петров. Фото Вадима Заблоцкого
  • Беседовала Ольга Бондарева
  • Статья

Книголюб, музыкант, патриот, знаток истории, искренний человек и мудрый руководитель. Откровенно говоря, сегодняшний гость мало похож на чиновника в обывательском представлении. И тем не менее он уже 12 лет возглавляет Управление Федеральной антимонопольной службы по Белгородской области.

Выключить юриста

— Сергей Владимирович, недавно антимонопольная служба страны отпраздновала 25-летие со дня образования. С чем в вашем лице мы поздравляем всех её сотрудников. И первый вопрос связан с вашей профессиональной деятельностью. За годы существования ФАС о ней сложились определённые стереотипы. Насколько они соответствуют действительности?

— Спасибо за поздравление. Стереотипы действительно есть, как и в каждой сфере.

И первый – ФАС поможет во всём. Сложился он потому, что не все знают, какая узкая у нас сфера правоприменения. Более того, с начала этого года Федеральная антимонопольная служба не рассматривает по существу обращения граждан, а только юридических лиц и индивидуальных предпринимателей.

Ещё один стереотип связан с некой карательной функцией службы. Якобы мы приходим с заведомой целью наказать. По этому поводу скажу, что мы проводим плановые проверки, например, органов местного самоуправления в части соблюдения ими антимонопольного законодательства один раз в два года. Они не имеют ничего общего с наказанием ради наказания. Мы обязаны выявить, где нарушается закон. Воздействие таких проверок уже очень заметно. Число нарушений в нашей области снизилось в разы, по сравнению с тем, например, что было десять лет назад. Сегодня большинство наших районов работает вообще без единого замечания. Потом – мы не являемся истиной в последней инстанции. Любое наше решение можно оспорить в суде.

— У вас огромный профессиональный опыт. Трудно бывает выключить в себе юриста в повседневной жизни?

— Трудно. Я на многое смотрю через призму профессии. Автоматически обращаю внимание на рекламу, когда хожу по городу. Отмечаю несуразицы телевизионных шоу-процессов. Предполагаю, какими проблемами они выльются в реальной жизни. Ведь некоторые зрители воспринимают их как правовой ликбез, верят им. А потом приходят в суд и говорят, что судья ненастоящий, потому что у него нет молотка. Хотя у него его и не должно быть. Был случай, когда на процесс по поводу нападения собаки ответчик-хозяин привёл в суд пса: увидел, что именно так происходило в телепередаче. Когда представляют деятельность адвокатов, так это вообще анекдот. И отпечатки они снимают, и следствие ведут, чего совершенно не вправе делать.

Статус – доступен

— Вы известная персона белгородского медиапространства. Но, несмотря на публичность, широкой аудитории мало что известно о вас как о человеке. Вы специально установили границы, не допускающие посторонних в личную жизнь?

— Да нет. Просто ни один журналист никогда о личном меня не спрашивал. Отвечу: я женат, у меня взрослый сын и дочь-школьница.

— Воспользуюсь правом первопроходца и попрошу прояснить один интересный момент вашей официальной биографии, где записано, что вы выпускник Московской школы политических исследований и «Школы Демократии» в Страсбурге. Звучит пафосно…

— Для начала расскажу, как я в эту школу попал. Это был 2001 год. В администрацию области пришло приглашение направить человека от нашего региона. Я тогда работал начальником правового управления администрации области. Выбрали меня, поскольку слушатели должны были уметь дискутировать. Поясню, что Московская школа политических исследований – некоммерческая организация, которая финансировалась Советом Европы, Соросом и ему подобными, как сейчас говорят, западными «партнёрами». Кстати, в настоящее время она переименована, имеет статус иностранного агента и не функционирует. Вели дискуссии на семинарах школы на разные темы, затрагивающие право, политику, экономику и средства массовой информации. Перед нами выступали многочисленные эксперты, после чего любой слушатель мог высказать своё мнение. Слушатели были из России и стран ближнего зарубежья, в их числе ныне известный политик, вице-спикер Госдумы Ирина Яровая. Это был своего рода открытый форум. Среди экспертов были европейские политики, такие как генеральный секретарь Совета Европы Вальтер Швиммер, послы иностранных государств, российские политики, социологи и юристы, в числе которых Александр Жуков, Владимир Рыжков, Юрий Левада и другие. Чему учили? Главный смысл лекций сводился к тому, что Россия виновата перед всем миром за всё, что совершила на протяжении своей истории, имперской и советской. И теперь должна покаяться. Действительно там шла дискуссия, можно было спорить, возражать. После двух семестров в Подмосковье нас пригласили в Берлин и Страсбург, где выдали дипломы. Никакого особого пафоса я в этом документе не вижу. Для меня этот опыт, прежде всего, подразумевал интересное общение с нерядовыми людьми. И не более.

— Расскажите, пожалуйста, о своих корнях.

— Я знаю свою родословную вплоть до XVII века. Все мои предки из Белгорода и его окрестностей. В их числе в основном служилые люди, такие как казак Деденёв, который в 1645 году, как и другие жители Белгородчины, присягал царю Алексею Михайловичу на верность. Если обратиться ближе к современности, то мой прадед Василий Михайлович Петров, 1865 года рождения, жил на Песках – ныне улица Волчанская – происходил из однодворцев и занимался шитьём тулупов на отхожем промысле. Машинист паровоза Александр Андреевич Коропенко, дед по материнской линии, стал кавалером ордена Ленина. Имя второго деда, тоже машиниста Василия Михайловича Петрова, увековечено на паровозе, стоящем на станции Белгород напротив локомотивного депо.

Уроки детства

— Кто из родных на вас особенно повлиял?

— Даже незримое присутствие всех этих людей так или иначе на меня, повлияло. У нас часто собирались многочисленные родственники, многое вспоминали, а порой и спорили о прошлом Белгорода. Но самое большое воздействие оказала родная сестра моей бабушки, которая жила в нашей семье и воспитывала меня – Клавдия Ивановна Деденёва. Она родилась в 1904 году, окончила белгородскую женскую гимназию. Всю жизнь трудилась на железнодорожном телеграфе. По сути, бабушка и заложила во мне любовь к родному городу, знаниям. При этом её воспоминания полностью опровергали то, чему нас учили в школе.

Например, Клавдия Ивановна была убеждена, что самым лучшим временем для людей в 20 веке были годы НЭПа. А когда стали образовываться колхозы, началось что‑то страшное. Сотни голодных людей вереницей шли в город со стороны Корочи и просили по пути хлеба. Она рассказывала о Белгороде своей юности – с монастырями, красивыми домами, приездом царской семьи. Когда стали доступны фотографии старого города, оказалось, что я именно таким его и представлял.

Бабушка Клавдия Деденёва.
Бабушка Клавдия Деденёва.
Из личного архива Сергея Петрова

— Удивительно, что бабушка рассказывала вам про разрушенные храмы. В советское время это не очень‑то обсуждали.

— Это так. Я был одним из немногих среди сверстников, кто знал об их былом существовании. Более того, бабушка рассказывала мне, ребёнку, про репрессии 1937 года. Как из 60 сотрудников телеграфа 12 человек забрали. Тогда именно так это называли. Из них выжил и вернулся из лагерей лишь один. Что моего двоюродного деда Ивана Стреляного, диспетчера станции Белгород, тоже обвинили в троцкизме и расстреляли без суда решением тройки. Хотя родным сказали, что он в лагере, осуждён на 10 лет без права переписки. И много лет они верили в его возвращение. В моей детской голове это не укладывалось. Как можно было поступать так со своими, невинными? Наверное, именно тогда у меня появилось особое отношение и к революции, которую я считаю страшной трагедией для нашей страны, и к советской действительности.

— Детские впечатления не проходят бесследно. Какие выводы для себя вы сделали и как интерес к прошлому проявляется в вашей нынешней жизни?

— Я навсегда усвоил, что в истории не должно быть лжи. Пусть будет горькая, но правда. Даже если она кому‑то неприятна. Чтобы её узнать, конечно, нужно много читать, изучать документы, другие источники. Поэтому я пришёл к поисковой работе, давно являюсь членом историко-поискового клуба «Огненная дуга». По мере возможностей веду краеведческие исследования, пишу статьи. Для меня важно, чтобы в нашем городе не оставалось белых пятен истории, забытых героев.

Например, всем известно имя освободителя Белгорода – танкиста Андрея Попова. Памятный бюст ему стоит в центре города. Но на его настоящей могиле – у железной дороги в районе рынка «Салют» – нет никакого памятного знака. Далее – на месте массового убийства белгородцев фашистами и их приспешниками на бывшем камышитовом заводе в 1942 году до сих пор нет никакого упоминания об этой трагедии. И если мы считаем себя патриотами родного города, то должны эту несправедливость исправить.

— Ваше участие в установке памятного креста на Песчанском кладбище и исследование истории памятника жертвам Октябрьской революции и Гражданской войны на улице Корочанской тоже связано с потребностью в исторической справедливости?

— Да, конечно. Очень долго мы делили участников Гражданской войны на красных и белых, героизируя первых и уничижая вторых. Следует воздать должное всем жертвам Октябрьской революции и Гражданской войны. Независимо от того, на чьей стороне они воевали и воевали ли вообще.

Весёлые картинки

— Вы упомянули чтение как один из важных способов самообразования. Скажите, пожалуйста, какое место в вашей жизни занимают книги?

— Начну с того, что я почётный читатель нашей областной научной библиотеки (смеётся). К книгам я испытываю особое чувство. За долгие годы собрал хорошую библиотеку: классику, мемуары, историческую литературу. Читаю, как только есть свободная минутка. В Интернете в том числе. Недавно в поезде соседки по купе удивлялись: «Что за книга вас так рассмешила?» Я читал «Мёртвые души». Не понимаю, как люди могут избавляться от книг. Если вижу их на улице, сложенные стопочкой на выброс, приношу домой. За что от жены получаю. Но по‑другому не могу.

— Любовь к чтению тоже родом из детства?

— Да. У нас была большая подписка, как во многих советских семьях. Для меня выписывали детский журнал «Весёлые картинки». Я с нетерпением ждал дня, когда почтальон его принесёт. Потом садились с бабушкой и не просто читали, а смаковали каждый рисунок, каждый рассказ. Недавно нашёл в Интернете архив журнала за 1966 год и номер за февраль. Почему этот? Мне тогда было четыре года. Я болел корью, сидел дома, и мы зачитали журнал до дыр. Через 50 лет я вспомнил каждую страницу и даже бабушкины комментарии к рисункам.

О музыке

— Есть ли на свете что‑то, что вызывает у вас такое же благоговение, как книги?

— Музыка. Кстати, в моей жизни ей посвящена большая страница. В студенческие 80-е и лихие 90-е я немало лет работал как бас-гитарист и вокалист в белгородских ресторанах, гастролировал с филармонией, аккомпанировал с оркестром и народному артисту Николаю Гнатюку в бытность его проживания в Белгороде. Довелось музицировать более чем на 300 свадьбах, в том числе армянских и даже цыганских. Работал с незаурядными музыкантами, хорошо известными в Белгороде: Александром Мосиенко, Русланом Родионовым, Вячеславом Буяновым, Виктором Иванченко, Владимиром Хавкиным и другими. Вспоминаю этот период с удовольствием! И когда‑нибудь обязательно о нём напишу.

Коротко о главном

— Сергей Владимирович, несколько коротких вопросов, чтобы хотя бы частично охватить то, на что не хватило времени. С чем ассоциируется для вас запах детства?

— Это запах высыхающего школьного пола, помытого мокрой тряпкой из суровой мешковины.

— А вкус?

— Я, в отличие от других детей, обожал рыбий жир. Моя мама, медработник, очень правильно его давала: капала на чёрный хлеб, посыпала солью. Это было безумно вкусно. И я никак не мог понять, почему все так не любят рыбий жир. Другим предметом обожания были для меня томатный сок и рыбные консервы в томате.

— Чего вы никогда не позволяете себе в отношениях с людьми?

— Пренебрежения, барского отношения.

— Что вы не смогли бы простить другому человеку?

— Ничего такого особенного нет. Я заметил, что с годами стал более терпимым к чужим проступкам. И к тому, что не простил бы в 40 лет, в 54 года отношусь гораздо легче.

— С чем в первую очередь вы связываете слова «семейный очаг»?

— С родительским домом в Старом городе, где сейчас живёт моя мама.

— Лучшее время жизни?

— Детство, юность, армия, одним словом – молодость.

— Как вы думаете, кто вы для своих детей?

— Надеюсь, хороший старший товарищ.

— Что есть похвала в ваших устах?

— Молодец!

— Чего не должно быть в жизни человека?

— Отчаяния. Поясню ответ снова историей из жизни бабушки Клавдии Ивановны. В 1939 году, после присоединения к СССР Западной Украины, её как работника телеграфа в числе других направили работать в Львовскую область на станцию Броды, так как ранее работавшие там поляки вели себя враждебно и доверия к ним не было. Тут война. Началась эвакуация. Успели загрузить полный эшелон «восточников» – железнодорожников, связистов, иных специалистов, прибывших в Броды из Союза.

Сев в поезд, бабушка вдруг вспомнила, что забыла какую‑то вещь. И выскочила за ней из вагона. Вернулась, а поезда нет – ушёл! Представьте её состояние: одна, без вещей, документов, денег, в одном платьице на чужой земле, а совсем рядом – немцы. И вдруг через несколько минут эшелон задом возвращается. За ней одной. Оказывается, люди сообщили машинисту, что Клавы нет, забыли. Эта потрясающая история меня научила одному: всегда надо верить, что эшелон вернётся, неприятности пройдут и обязательно будет что‑то хорошее. А в жизни так и бывает, плохое обязательно проходит! Отчаиваться нельзя ни в коем случае.

 


Ваш браузер устарел!

Обновите ваш браузер для правильного отображения этого сайта. Обновить мой браузер

×