В одном из турпоходов автору этих строк довелось услышать альпинистский анекдот.
Представьте: Кавказ, Эльбрус, совместная русско-немецкая группа альпинистов, примерно середина маршрута. И тут начинается буран. Начальник группы, немец, бывалый (но не в наших горах) альпинист, решает снять группу с маршрута. Немного зная русский, он связывается по рации с контрольно-спасательной службой и просит прислать за ними вертолёт (ну буржуй, что с него возьмёшь?). Поговорив по рации пару минут, он, расстроенный, возвращается к группе и произносит фразу, надолго ставшую символом полной безысходности: «Хеликоптер нихт! Пошуровали!»
«Хеликоптер нихт!» – пожалуй, так кратко можно назвать закон о беспилотных летательных аппаратах, принятый Госдумой в один из последних дней уходящего 2015 года. Если в двух словах, то этим документом законодатели обязали всех владельцев беспилотных летательных аппаратов весом 250 г и более – от мультикоптеров с профессиональными камерами до авиамоделей, которые можно купить в магазине игрушек, – проходить обязательную процедуру регистрации. Точно так же, как это делают с настоящими, большими самолётами, вертолётами и аэростатами.
Чтобы разобраться, действительно ли беспилотники так опасны, что нуждаются в тотальном контроле, мы обратились к людям, чьими руками сделано подавляющее большинство фотографий Белгорода и его окрестностей с высоты – в Федерацию воздухоплавания Белогорья. Её президент Вадим Радченко не только рассказал, но и показал, кому и для чего нужны беспилотные летательные аппараты.
Фото Игоря Гончарова
Летать как птица
«Чтобы вы понимали, с чего это началось и во что это превратилось, – проводит краткий ликбез Радченко. – Годиков шесть-семь назад среди авиамоделистов пошла мода на так называемое FPV – First Person View (с английского – «вид от первого лица»). На радиоуправляемую авиамодель устанавливали портативную видеокамеру, которая по радиоканалу передавала пилоту картинку в режиме реального времени. То есть теперь, не покупая дорогущий самолёт, не поднимаясь в воздух сам, ты просто надеваешь очки виртуальной реальности (которые к тому времени тоже уже появились) и наслаждаешься эффектом полёта».
Вадим ведёт нас в одно из помещений своего офиса и демонстрирует радиоуправляемый планёр (подчёркнуто делая упор на букву «ё» в этом слове) с электромотором, который своими крыльями распластался под потолком метра на два. Именно с этого аппарата началось увлечение FPV будущего президента Белгородской федерации воздухоплавания.
«Возможности FPV потрясали: эффект присутствия был настолько реальным, что человек, который надевал очки виртуальной реальности, начинал повторять движения за моделью – наклонялся влево или вправо, в зависимости от того, куда поворачивал самолёт. Вестибулярный аппарат не справлялся. Приходилось придерживать, чтобы не упал. Я ловил таких летунов несколько раз. Потом стали ставить стул», – смеётся Вадим.
Эти технологии дали возможности даже тем, кто боится высоты, увидеть знакомые места с необычной точки обзора. Ведь только с высоты нескольких десятков метров можно оценить, например, геометрическую точность рисунка на Соборной площади Белгорода. Человек получил возможность летать как птица.
Чуть позже появились те самые дроны. По словам Радченко, правильно их называть мультикоптерами, ведь количество несущих винтов у модели может быть разным: четыре – квадрокоптер, шесть – гексакоптер и так далее. Вадим показал целый арсенал ярких разномастных коптеров, которые разместились в одном из подсобных помещений офиса. Тут же на полке стоят пульты управления с рычажками и длинными телескопическими антеннами.
В отличие от радиоуправляемых самолётов, у мультикоптеров появилось одно важное умение – зависать на одном месте. Эта способность давала возможность пилоту выбирать ракурсы и снимать качественное видео с любой точки. Это позволило решать с помощью коптеров огромное количество прикладных задач.
Фото Игоря Гончарова
Без шапкозакидательства
«Да будет вам известно, что Белгородская область находится в зоне рискованного земледелия. Чтобы уберечься от убытков, фермеры вынуждены страховать свои поля от неурожаев. Если, например, зимой сильный ветер сдул с полей снег, то всходов в этих местах не будет – они помёрзнут. Вот как представитель страховой компании определяет убыток фермера в XXI веке? – хитро прищурившись, вещает Вадим Германович. – Я когда узнал, то очень долго смеялся. При помощи шапки. Я не шучу: берётся шапка и бросается в произвольном направлении, рандомно, так сказать. Потом вокруг неё размечают площадку метр на метр – метр в квадрате выходит – вручную считают все колоски, а получившийся результат в пропорции переносят на всю площадь поля. Понятно, что метод очень приблизительный и выгодный для представителей страховых компаний».
Однажды к Радченко обратился один фермер с просьбой сфотографировать его поле с высоты – закрались в его душу сомнения по поводу справедливости страховых выплат. Сказано – сделано: на поле положили специальную мерную линейку для масштаба и с помощью беспилотника сняли фото с высоты сотни метров. На качественной фотографии сразу стало понятно, где всходы есть, а где их нет.
Остальное было делом техники: посчитать площади с погибшими всходами с помощью компьютерной программы. Результат обрадовал фермера и огорчил представителей страховой компании, ведь размер страховой выплаты вырос в несколько раз. Дело до суда решили не доводить, положенные деньги фермеру выплатили, но очень просили не рассказывать про технологию другим клиентам.
«Возможностей для применения коптеров масса. К примеру, продаёте вы дом в коттеджном посёлке. Почему не сделать видео с высоты, благодаря которому потенциальный покупатель увидит не только один фасад, но и участок, и соседей, и инфраструктуру района? Можно проводить мониторинг природных объектов, как это сделал воронежский департамент экологии и природных ресурсов, который попросил нас снять аэропанораму Воронежского водохранилища. Мы сделали. Но, к сожалению, пока большого спроса на такие услуги нет, – сетует Радченко. – Не готов у нас пока народ ко всем этим технологическим новшествам. Например, мы можем оперативно облететь большую площадь и сделать карту несанкционированных свалок. Проблема в том, что ответственный за ликвидацию этих свалок руководитель скажет: «Ребята, у меня для этой задачи есть 20 человек. А чем они заниматься будут? Мне их что теперь, уволить?» И так везде...»
Фото Игоря Гончарова
Закон суров, но он закон
Регистрировать свои беспилотники россиян заставят уже в апреле – спустя 90 дней после публикации закона. В Интернете отмечают множество слабых мест в принятом документе, в том числе и полное отсутствие описания самой процедуры постановки на учёт. В США, где в конце 2015 года тоже озаботились проблемой бесконтрольных дронов, это можно сделать через электронную форму на сайте. А как это происходит у нас? Пока ничего другого в законе не прописано, этим должна заниматься Росавиация. Вадим Радченко рассказал нам, как в первый раз регистрировал свой тепловой аэростат.
«Всё это делается в Москве. Для получения сертификата лётной годности, без которого поднимать что-либо в воздух нельзя в принципе, ты подаёшь документы в Росавиацию. В жизни окно в Росавиации – это одна дверь, которая работает по очень своеобразному графику. В эту дверь нужно попасть всем, кто ожидает в очереди. Вот люди из „Газпром авиа“ пришли с документами на Ил-62 и Ту-154. Вот представитель „Аэрофлота“ ждёт очереди, чтобы зарегистрировать Airbus A320. Я со своим тепловым аэростатом выглядел достаточно комично. Самое печальное, что очередь эта движется крайне медленно – можно ждать неделю, две. Чиновники должны проверить каждый листочек в многостраничном талмуде документов, тут халатность может стоить слишком дорого. А теперь представьте, что получится, когда в эту очередь придут хозяева всех беспилотников...»
При этом Радченко согласен, что контроль в сфере беспилотников нужен, иначе трагедия рано или поздно случится.
«Почему депутаты приняли этот закон? А вот почему, – Вадим показывает шрам на пальце, – это пропеллером коптера. Срезает, как бритвой, потому что скорость вращения бешеная. Если беспилотник упадёт в толпу, то это будет настоящая мясорубка. У одного нашего пилота есть коптер массой 12 кг – что будет, если такая штука упадёт на голову с 50 м? Летальный исход. Мы-то это всё понимаем, поэтому не летаем над людьми. Но сегодня любой, у кого есть круглая сумма, может купить коптер и летать где угодно, не особо задумываясь над последствиями. Поэтому я согласен, что контроль нужен, потому что дурачков хватает. Другой вопрос, что нужно всё продумать до мелочей, а не махать шашкой, запрещая всё подряд».
Радченко считает, что такой расклад ненадолго. Слишком много уже в стране людей, которых закон коснулся. Например, над авиамоделизмом нависла угроза исчезновения. Но люди, которые поднимают что-либо в воздух, должны обладать минимальным набором знаний, чтобы не стать угрозой для других людей.
«У меня есть собственные аэростаты, я разбираюсь во всех этих тонкостях – как и куда подать план полёта, какие зоны полёта существуют, где летать можно, а где нельзя, знаю что такое НОТАМ (оперативная информация об изменениях в правилах проведения и обеспечения полётов и аэронавигационной информации – прим. ред.) и где с ним можно ознакомиться, – Вадим показывает на экране компьютера карту, на которой разными цветами выделены зоны. – Есть структура воздушного пространства РФ, которую должен знать тот, кто летает на коптере».
Фото Игоря Гончарова
Решить проблему лётной безграмотности могут школы, в которых обучались бы все владельцы беспилотников. Достаточно одной на всю область. В теоретическом курсе будущие операторы БПЛА (беспилотных летательных аппаратов – прим. ред.) изучали бы правила поведения в воздушном пространстве, зоны, в которые нельзя залетать ни при каких условиях. А прежде чем браться за пульт управления реальным дроном, пилот осваивал бы полёт на симуляторе.
«Проблема в том, что частный бизнес не потянет такие затраты, это должна быть государственная программа обучения, – считает Радченко. – А для этого нужно понимание, что беспилотники – это непросто дорогое и высокотехнологичное хобби. Оператор БПЛА – это профессия уже даже не завтрашнего, а сегодняшнего дня. Такие специалисты нужны и агропромышленному комплексу, и природоохране, и ГИБДД, и МЧС. Это только навскидку. При этом не стоит забывать, что беспилотник – это технология двойного назначения».
Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что подразумевает Вадим, когда говорит о технологиях двойного назначения: в Интернете полно роликов с Донбасса, в которых дроны используются для разведки как ополченцами ДНР и ЛНР, так и украинскими вооружёнными силами. Так что операторы БПЛА уже сегодня нужны и военным.
Дрон зарегистрирован?
В один из вечеров за несколько дней до Нового года мы едем вместе с Вадимом Радченко и пилотом коптера Владиславом Александровым снимать панораму города. Её заказал один из белгородских телеканалов, чтобы использовать для своих новогодних программ. По дороге Вадим увлечённо рассказывает о сферах применения беспилотников: геология, археология, мониторинг деятельности управляющих компаний...
Машина останавливается на площадке неподалёку от памятника князю Владимиру. Отсюда вечерний Белгород особенно хорош: яркие цепочки освещённых дорог, новогоднее расцвечивание на зданиях. Из рюкзака Вадим достаёт небольшой квадрокоптер с подвесной камерой, на которой написано 4К – это значит, что он может снимать видео сверхвысокой чёткости.
«Старший лейтенант Пупкин! Дрон зарегистрирован?» – подкалывают друг друга участники запуска.
Пока никаких разрешений на полёт не нужно, но уже через три месяца такой диалог вполне может стать реальным.
Включённый дрон, словно новогодняя ёлка, начинает мигать полётными огнями. Роторы с весёлым жужжанием вращаются над аппаратом, поднимая небольшие вихри снежной пыли. Влад включает планшет, который прикреплён к пульту управления беспилотником. На экране появляется цветная картинка. Помимо неё, планшет показывает координаты коптера, его высоту и уровень заряда батареи. С экрана можно управлять камерой – поворачивать её вправо-влево, переходить с режима фото на видео. Лёгким движением рычажка на пульте Влад отправляет квадрокоптер в полёт. Он зависает над бывшим клубом «Форум». Мы заворожённо смотрим на экран – вот он, эффект полёта. Выбрав ракурс, Вадим отдаёт указания:
«Сначала снимаем пять минут в одну сторону, потом пять минут – в другую. А там пусть выбирают».
Несмотря на пронизывающий ветер и мороз, мы то и дело переводим взгляд с экрана на две мигающие точки в ночном небе – где-то там, в высоте, над городом зависли наши глаза, которые открывают перед нами пейзажи, недоступные для простого человека. Кто знает, когда в следующий раз доведётся увидеть такое.
