Паломничество в прошлое
Отец Савватий снимает крупноформатной камерой с непросветлённой оптикой. Старинной, деревянной, с мехами – такие сегодня сами становятся объектами экспозиций. Снимает на фотопластинки, вообще не признавая «цифру». Одна пластинка – один сюжет. Одна уникальная фотография без возможности да и ненужности повтора. Печатает в своей мастерской. Создал он её, возродив и продолжив фотографическую традицию Валаама, которая начала складываться здесь в 1853-м. И опыт этот был одним из первых в Российской империи.
Первую свою выставку «Экскурсия или обитель» иеромонах посвятил Ново-Иерусалимскому монастырю (Истра, Московская область). Однако к искусству светописи священнослужитель обратился до того, как принял постриг. И снимки, которые вы увидите, родом из той, мирской, жизни. Но от вашего внимания не ускользнёт духовность особого качества того, кто их создал. На вернисаже автор «Вагона» вспомнил слова Евангелия от Матфея: «Истинно говорю вам, если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное». И это ключ к пониманию природы его фотографии. В своём непосредственном отношении к миру, в полном доверии к его Творцу и признании естественной зависимости от Него он сохраняет ребёнка внутри себя. И, кажется, по временам совершает паломничества в прошлое – далеко в детство.
У каждого из нас свой вагон
Оттуда родом фотоновелла, что дала имя выставке и стала одним из её центров, «Вагон из детства». Восемь фото Севостьянов (тогда ещё) снял примерно за час. Он прогуливался с маленьким сыном и наткнулся на заброшенный вагон поезда. Когда-то тот был на ходу. Теперь от него один съеденный коррозией остов остался. Смотрит пустыми глазницами оконных проёмов. Прорастает травой. Сколько же людей когда-то наполняли его жизнью – ехали куда-то, мечтали каждый о своём! Теперь – пустота, только призраки воспоминаний. Бестелесный мальчик возле вагона, внутри него – то здесь, то там мелькнёт (кстати, этот образ воплощает как раз сын). «А вагон наш всё катит – стучат колёса по рельсам. Где-то остановится?» – читаем литературную миниатюру (подобные сопровождают каждую из восьми представленных фотосерий – отец Савватий ещё и рассказчик прекрасный). Становится понятно: вагон к тому же символизирует жизнь каждого из нас. Мы рождаемся – наш вагон покидает депо. По временам он останавливается, в него заходят люди – одни следуют с нами долго, другие довольно скоро его покидают. Но к конечной станции мы прибудем в полном одиночестве. Главное – с каким багажом: какими мыслями, чувствами, делами…
В своих фотографиях отец Савватий конструирует двоемирие, сталкивая прошлое и настоящее, реальное и ирреальное (сны, воспоминания, иллюзии). В большей мере, помимо «Вагона из детства», это проявилось в фотоновеллах «Одиночество» и «Детский сад». «Одиночество» – фотоистория о закате одной жизни. Портрет главного её героя, старика, – один из лучших на выставке. Крупный план лица с полностью ушедшей в тень его правой частью, глаза, смотрящие через треснувшие стёкла очков, и узкая полоска немого рта – жизнь в ветхом доме теплится только в нём. Есть ещё женщина. По всему – жена. Но, прикованная болезнью к кровати, она, скорее, уже по ту сторону. Над её кроватью – портрет молодого человека. Сына, наверное. Где-то он сейчас? В зеркало на платяном шкафу видны книги, фото, лекарства. Виден портрет этой женщины. Там она молодая, обнажённая, прежняя.
«Детский сад» – фотоистория о вещах ушедшей эпохи, утративших своё значение, запустевших или превратившихся в хлам и оказавшихся на помойке истории. Но какими были в лучшие свои годы, такими они продолжают существовать в памяти её свидетелей. Вот на одном из фото «Детского сада» – заложенные брёвнами проёмы окон, перед ними на ковре из сухих, свернувшихся в трубочку листьев кем-то позабытые стул, на камнях – чайник. И держится за спинку стула женщина-призрак: лица полностью не видно, лишь улыбка. Она как эхо времён, когда всё здесь было совсем иначе. На другом: там, где когда-то лепили куличики дети, сегодня – грязь. И застыли в ней милые ботики. Куда-то исчез их маленький хозяин? Где когда-то был детский сад, теперь опасная зловещая зона, зона пустоты-тишины, социальной и метафизической (на третьем). А на её пороге – только тень забредшего сюда редкого сталкера. Да-да, ассоциации настойчиво обращают к атмосфере фильмов Тарковского, к звучащей в них минорной музыке Баха. Всё здесь давно не крепкое и не ладное, с вывороченной арматурой и неизжитой тоской по цветному поющему прошлому.
Добавлю: оживают герои-призраки благодаря эффекту шевелёнки (нечёткость, смазанность изображения). Дефект фотограф превратил в художественный приём, сделав его частью своей эстетики и стиля.
В круге света
Фотографию иеромонах мыслит как послушание. Но и в миру она была для него не профессией как основным источником дохода, а делом жизни. Одним из её главных смыслов и способов познания. Через неё мастер выражает своё мировоззрение. В ней воплощает своё ностальгическое чувство. Есть у Ивана Шмелёва замечательный автобиографический очерк «Старый Валаам». Это оттуда: «В сумеречное наше время, в надвинувшуюся «ночь мира», – нужны маяки». Речь, понятно, о Валаамской обители. Но, кажется, сравнить отца Савватия с таким маяком – значит, близко подобраться к пониманию феномена его фотоповествований.
Лаконичные и выразительные чёрно-белые произведения священнослужителя – символические рассказы о совсем иной духовной реальности. Эти фотоновеллы возникали о себе и для себя. Но стали посланием человеку. Можно пройти мимо них, а можно воспринять и войти в круг света их автора.
«Вагон из детства» экспонируют до 4 октября.