Деньги для диспансера
Вы когда-нибудь бывали в офисе благотворительного фонда? Я – да. Фонд «Возрождение» в Белгороде – это маленький кабинетик на третьем этаже офисного здания квадратурой метра два на три, пара табуретов и один деревянный стол, похожий на те, которые стоят во всех школьных классах. На обшарпанных стенах – несколько трогательных фотографий маленьких детей и старая карта Белгородской области (видимо, для антуража).
В благотворительный фонд «Возрождение» меня привёл журналистский интерес. Правда, для обитателей офиса у меня была припасена другая легенда – мол, нужна работа. А им нужны работники – так почему бы не помочь друг другу? Накануне о возможности заработка мне рассказал студент БелГУ Павел Дацков, которого я встретил в центре Белгорода: он как раз предлагал прохожим купить за 50 рублей магнитики, уверяя, что собранные средства пойдут на помощь детям-инвалидам.
В офисе – двое парней лет двадцати. Первый – тот самый Павел. Второй – его сверстник, студент Белгородского индустриального колледжа Артём Хазов.
– Ну, в принципе, суть того, чем мы занимаемся, ты уже понял, да? – вводит меня в курс дела мой новый коллега Павел.
– Ну да. Продаем магнитики, 20 процентов оставляем себе. Правильно?
– Всё верно. Как предлагать людям, знаешь? Схема простая. Говоришь «Здравствуйте, хотите помочь детям-инвалидам?» Если хотят, предлагаешь купить магнитик. Когда человек полезет в кошелек – назовешь начальную сумму 50 рублей. А если спросят, куда идут собранные деньги, говори, что в белгородский детский диспансер!
Фото Игоря Ермоленко
Ликбез от маркетолога
Начальный инструктаж, посвящённый технологиям сетевого маркетинга, занимает всего несколько минут. Никакого трудового договора мне, разумеется, подписать не предлагают. Я надеваю футболку с логотипом организации, получаю банку для сбора денег и магнитики с фотографией маленькой девочки и фразой «Я помог ребёнку» – и вот уже мы с Павлом отправляемся каждый на свою точку. Ему предстоит работать по соседству с центральным рынком, а мне – на «стометровке».
По дороге на мою новую работу Паша проводит для меня курс молодого продавца и объясняет, что делать можно, а чего ни в коем случае нельзя, как лучше стоять, что говорить и так далее – все тонкости этого дела освоил за два месяца «благотворительной торговли». Например, ни в коем случае нельзя заходить в маршрутки или подземные переходы: «Это не наша территория». Чья именно это территория, Паша точно не знает, но твёрдо убеждён, что там могут дать по голове, если со своей банкой сунешься.
Со слов моего наставника, важнее всего правильный подход к работе. Мне могут дать и 500 рублей и 1 000 – всё зависит от того, насколько сильно моё желание зарабатывать. Самое главное – ни в коем случае не расстраиваться при отказах: так я точно денег соберу себе мало. И, по опыту Паши, лучше просто стоять и продавать людям продукцию, а не бродить с места на место.
Главные слова в лексиконе Павла – «продажи» и «заработок». Слов вроде «благотворительность», «милосердие» или «добровольчество» он в инструктаже не использует: они для тех, кто раскошелится на помощь «для детского диспансера». 20 % из закрытой банки – единственная вещь, которая мотивирует ребят из фонда «Возрождение», когда они предлагают вам помочь детям-инвалидам.
В ходе инструктажа Павел неоднократно упоминает некую Людмилу – свою начальницу, фамилии и отчества которой он, впрочем, не знает. С Людмилой лично я познакомлюсь немного позже, а пока Паша мне рассказывает о ней:
– Смотри, если ты куришь – ей об этом ни в коем случае не говори. Она курящих на работу не принимает. Ещё ты упомянул, что атеист. Тоже лучше ей об этом не говорить: у нас христианская организация, с этим Людмила строга. А если у тебя хорошо пойдут продажи, Людмила тебя поставит в торговый центр, она там договорилась.
– Ну а ей с этого хоть что-то перепадает? Она же должна как-то зарабатывать?
– У нас выстраивается система таким образом: 20 процентов из банок забираем мы, те, кто стоит с банкой на точке. Ещё 20 процентов из собранных денег уходит на поддержку организации – это оплата аренды за офис, бумага и прочее. Ну и где-то процентов 10 уже берёт себе из общей суммы Людмила, но я этого точно не знаю. Получается, на благотворительность уходит где-то процентов 50 от пожертвований.
Совсем как профи
«Здластвуте, хотите чамоч детям-инвалидам?» – приблизительно так зазвучал мой вопрос уже после 40 минут его постоянного повтора. За это время я предложил купить магнитики почти сотне человек.
Недовольные взгляды, презрительные отказы или просто равнодушное молчание – именно так реагируют на волонтёра в дурацкой майке восемь человек из десяти. И лишь немногие останавливаются и жертвуют бедным деткам кровно заработанный полтинник. Примерно половина из них – студенты, чаще парни. Другая половина – бедно одетые пенсионеры. И хотя я стараюсь даже не предлагать им покупать магнит (потому как стыдно), они сами останавливаются и оказывают помощь.
В общей сложности за 40 минут у меня получилось продать 11 магнитов и собрать почти тысячу рублей: некоторые из тех, кто останавливался помочь, либо давали больше полтинника, либо не брали магнит вовсе: «На благое дело ведь деньги пойдут».
Собирать деньги с народа мне быстро надоело, и я отправился к Павлу. Тот остался мною доволен:
«В первый же день за два часа 11 магнитов – это очень, очень неплохой результат! Совсем как профи прям!»
Фото Евгения Негина
Куда уходят деньги?
Открываю в Интернете поисковик, набираю фразу «Белгородский детский диспансер», смотрю. Из детских у нас есть только тубдиспансер. Звоню туда и понимаю, что здесь мы с Павлом точно никому не поможем: тубдиспансер вообще не сотрудничает с благотворительными фондами. Старшая медсестра диспансера Яна Шевченко рассказала, что если люди хотят чем-то помочь, они просто приезжают и привозят с собой подарки. Недавно неизвестный меценат подарил детям фломастеры с альбомами.
Однако никакие благотворительные фонды с предложением оказать помощь в диспансер не обращались.
Развеять мои сомнения попыталась руководитель Благотворительного фонда социальной поддержки граждан, оказавшихся в трудной жизненной ситуации «Возрождение» (таково полное название организации) Людмила Доброхотова. С её слов, с медицинскими учреждениями организация действительно не сотрудничает:
– Мы помогаем больным деткам точечно, – рассказывает она по телефону. – То есть если кому-то нужна операция и требуются деньги, мы откликаемся. Всю информацию об этом можно посмотреть на нашем сайте
– А насколько законна оплата труда волонтёров?
– Нет, волонтёры, продающие магниты, ничего себе не берут, вы что! У нас есть спонсоры, которые оказывают волонтёрам помощь, но чтобы класть в свой карман деньги, собранные для маленьких инвалидов – нет, мы таким не занимаемся! – слышу я на том конце провода и допиваю уже остывший кофе, купленный только что на деньги, отсыпанные мне из банки для пожертвований.
Ровно 20 процентов, как мы и договаривались.
Игорь Ермоленко
А схема-то работает!
При подготовке этой публикации мы досконально проверили имеющуюся информацию. Благотворительный фонд социальной поддержки граждан «Возрождение» зарегистрирован в Управлении Минюста России по Белгородской области. Правда, отчёта о деятельности организации за 2013 год в установленный законом срок чиновники так и не дождались, и это, к слову, уже само по себе является нарушением налогового законодательства.
По официальным данным, руководителем организации значится муж Людмилы – Иван Доброхотов, переехавший в Белгородскую область из Омска несколько лет назад. Здесь молодые супруги развернули не только «благотворительную» деятельность, но и стали активно продвигать протестантские ценности. Что ж, вполне удобный вариант: многие протестантские секты органично сочетают христианскую идею милосердия с прагматизмом и культом успеха, зачастую измеряемым в денежном эквиваленте.
За дополнительной информацией мы обратились на сайт «Возрождения», но никакого отчёта о расходовании собранных на благотворительность средств на нём не обнаружили. Более того, сам сайт создан омскими активистами одноимённой благотворительной организации.
«У нас в Белгороде не отделение организации, а как бы её развитие, – пояснил в телефонном разговоре заместитель председателя по связям с общественностью Денис Нефёдов. – Они самостоятельное юридическое лицо, просто работают под нашим брендом».
Работа под брендом, по всей видимости, приносит неплохой доход. В социальных сетях мы обнаружили страницу с говорящим названием «Работа для школьников и студентов!», созданную омскими кураторами фонда. Размещённое на ней объявление говорит само за себя (орфография и пунктуация – авторские):
«Благотворительный фонд «Возрождение» предоставляет работу молодым энергичным людям!!! БУДЬ В ТЕМЕ и всё ПОЛУЧИТСЯ! Требуются волонтеры для сбора средств в благотворительный фонд «ВОЗРОЖДЕНИЕ! ГИБКИЙ график! зарплата ежедневно».
Под объявлением – фотографии с акции по сбору средств пострадавшим от наводнения в Крымске. Акция эта проводилась более двух лет назад. С тех пор благотворительные средства собирали на многие другие добрые дела. Дошла ли хоть одна копейка, полученная от добрых людей, до тех, кто нуждается в поддержке?
Ответа на этот вопрос мы не знаем. Зато теперь мы точно уверены в том, что жители Омска разработали и даже экспортировали в Белгород вполне работоспособную бизнес-модель.
Сбор средств пострадавшим от гуманитарных катастроф или на дорогостоящее лечение – мировая практика. По всему миру на улицах городов вы можете встретить улыбающихся юношей и девушек, которые предлагают пожертвовать небольшую сумму на благое дело. Да и как отказать неравнодушным ребятам, которые хотят помочь больным детям? В районе центрального рынка или той же «стометровки», ведущей от остановки «Родина» к Соборной площади, постоянно присутствуют патрули доблестных полицейских. Они могут проверить документы у подозрительных граждан, но кто заподозрит неладное в улыбающемся пареньке в белой футболке благотворительной организации?
«На самом деле многое зависит от устава благотворительного фонда, – рассуждает директор правовой компании «Хартия», юрист Александра Береславцева. – Федеральный закон „О благотворительной деятельности и благотворительных организациях“ допускает заключение с добровольцем письменного договора гражданско-правового характера. Такой договор может предусматривать возмещение расходов добровольцев на проезд до места назначения и обратно, питание, оплату средств индивидуальной защиты, уплату страховых взносов на добровольное медицинское страхование. В остальном же надо смотреть устав фонда. В принципе, некоммерческая организация может заниматься коммерческой деятельностью, но, во-первых, полученные средства должны расходоваться исключительно на уставные цели, а в налоговую службу должна поступать полная информация о расходовании этих средств. Если волонтёры оставляют часть денег себе, то с юридической точки зрения эти средства являются прибылью, а значит, присутствуют признаки ухода от налогообложения».
Согласно уставу фонда «Возрождение», копию которого нам предоставили в Управлении Федеральной налоговой службы России по Белгородской области, «Фонд является юридическим лицом, не имеющим в качестве цели своей деятельности извлечение прибыли для её распределения между учредителем и работниками Фонда в качестве их доходов». Среди целей фонда социальная поддержка малообеспеченных граждан, инвалидов, безработных, социальная реабилитация детей-сирот. Кроме того, в уставе отдельно прописано, что «Фонд обеспечивает открытый доступ, включая доступ средств массовой информации, к своим ежегодным отчётам». Так написано на бумаге. На деле всё обстоит совсем иначе.
Мы никого ни в чём не обвиняем: это – прерогатива правоохранительных органов. Мы лишь хотим узнать ответы на несколько оставшихся у нас вопросов:
1. Является ли мошенничеством схема, при которой прохожим предлагают пожертвовать энную сумму на помощь больным детям, а затем полученные деньги полностью или частично делят «благотворители»? Не присутствует ли в деятельности волонтёров и тех, кто за ними стоит, состав преступления?
2. Что думает налоговая служба по поводу получения вознаграждения волонтёрами? Облагается ли налогом сумма, которую кладут себе в карман такие ребята, как Павел? И если нет, то кто несёт за это ответственность?
3. Как относятся трудовая инспекция и прокуратура Белгорода к привлечению студентов к предпринимательской деятельности без оформления соответствующего трудового договора?
4. Насколько эффективна надзорная деятельность налоговой службы, в чьи полномочия входит контроль подобных благотворительных фондов? Что думают белгородские налоговики по поводу описанной нами ситуации?
Редакция просит считать данную публикацию официальным обращением в прокуратуру города Белгорода, УМВД России по городу Белгороду и Управление Федеральной налоговой службы России по Белгородской области.
Олег Шевцов